ГАБРИЭЛЬ БАТИСТУТА. АРГЕНТИНСКАЯ ЗВЕЗДА В ИТАЛИИ

Перевод печатается с разрешения сайта Gabriel Batistuta Kiev Home Page

Из интервью “EL GRAFICO”

Источник: сайт испанской спортивной газеты www.marca.es, перевод с испанского ПуФ

Говорят, что глаза – зеркало души. Говорят…Правда ли это? В Италии мы общались тет-а-тет с Габриэлем Батистутой, который широко известен в футбольном мире и за его пределами. Он нам обещал побеседовать, и когда мы с ним встретились, он был несколько замкнутым, словно в предложенном нами интервью крылось что-то, чем он не хотел поделиться. Но затем, во время непосредственного общения, Батистута способен обворожить любого. Становится понятно, что этот взгляд, выражение лица, обращение и манера быть, эта маска неприветливого человека с надменным видом - всего лишь форма самозащиты. Таким образом он защищает себя. От чего? От прессы, поклонников, вмешательства в его жизнь… Он приехал на Мерседесе цвета серый металлик. Темные очки, борода, которой несколько дней, длинные мелированные волосы.

 Вы счастливый человек?

• Почему Вы меня об этом спрашиваете?

 Потому что Вы как-то сказали, что полного счастья не существует.

• И правда, не существует. Но я также и не жалуюсь. Пребывание в Италии заставляет меня отказываться от величайшего удовольствия быть со своими людьми в Аргентине. В этом смысле я плачу большую цену. Но я всегда обладал высокой степенью адаптации. Могу играть в любой стране мира и делать это на уровне, но мое есть мое. И об этом я никогда не забуду.

 Но Вы всегда стараетесь не демонстрировать свои слабости…, облекаясь в защитный панцирь.

• Да. Для того чтобы не выставляться и не расслабляться. Но я не изменился в том, что касается основного… меня не оставляют равнодушным мелочи.

 Какие же эти мелочи?

• Поступок моих детей, слово жены, звонок родителей или друга, песня, фильм. В конце концов, то, что не оставляет равнодушными всех. Я не исключение. Например, у меня ком встает в горле, когда я вижу, что люди в старости страдают. Это меня просто убивает. Молодой может что-то сделать, изменить положение вещей, но старый человек, который уже все отдал жизни, не заслуживает страданий. Грустно, когда человек работал на протяжении тридцати, сорока лет, и потом не может насладиться тем, что он посеял. Все его старания пошли прахом. Это меня угнетает.

 Он проводит рукой по волосам, и его глаза блестят. И тут же, он признается.

• Меня не особо привлекают разговоры о футболе. Если я должен об этом говорить, то говорю. Но часами говорить о матчах, анализировать тактику, игру, игроков, это мне не нравится.

 Че Гевара сказал: “Надо ожесточаться, не теряя мягкости”…

• Я не потерял мягкости. Ни к чему. Я очень чувствительный человек. Хоть я живу футболом, который не подарит и сантиметра, моя жизнь – это не футбольный мяч.

 Объясните

• Я думаю о многих других вещах. Футбол является важной частью, но не всем. Мне не нравится драматизировать футбол, я этого не понимаю. Поражение меня удручает какое-то время, как и всех, но я не провожу с этим угнетающим чувством все 24 часа в сутки. Я не сильно переживаю, не бьюсь головой об стену из-за того, что я забил голом больше или меньше.

 Это касается и сборной?

• Я много раз говорил, сборная очень много значит для меня. Я очень переживаю за неё, никогда не отодвигал её на второй план. И никогда этого не сделаю. Насчет этого я спокоен. Я всегда хотел играть в сборной, чтобы об этом не говорили.

 Я предлагаю Вам концовку для фильма: играете до 2002, надеваете футболку сборной на Мундиале, а потом уходите из футбола.

• Неплохая идея. Может быть. Проблема в том, что сборная Аргентины должна выступать лучше, чем в последние годы. Безусловно, целью Кубка Мира 2002 будет сыграть в финале.

 Вы гордитесь или же наоборот, неуверенно себя чувствуете, из-за того, что являетесь самым известным аргентинским футболистом в мире?

• Как же я могу из-за этого неуверенно себя чувствовать? Ни в коем случае. Такие вещи просто так не проходят. Меня радует то, что меня признают таковым, поскольку это также признание для Аргентины. Я очень люблю свою страну. Живу в Италии много лет, но чем дальше, тем больше я чувствую себя аргентинцем.

 Где Вас больше ценят?

• В Европе. Здесь сказать Батистута значит сказать что-то важное в футбольном отношении. Здесь я вне обсуждений. Это касается не только Италии, а всей Европы. В Аргентине иначе. Некоторые меня любят, другие меня осуждают. Я там не ощущаю себя таким признанным, как здесь. Но это меня не очень смущает. Я никогда не думал стать национальным памятником. Я не выигрываю матчи или чемпионаты лично, как это делал Марадона в Неаполе. Одним я нравлюсь, другим – нет. Это нормально и не проблема для меня.

 Вы уверены?

• Различные суждения меня не достают. Я знаю, что я могу дать. Я форвард, который умеет играть в футбол, я не в состоянии делать то, что делает Руи Кошта или Ортега, но я делаю то, что умею, и делаю это хорошо.

 Вам бы не хотелось обладать качествами Ослика Ортеги?

• Нет. Я играю в другой футбол. Моя цель – забить гол. Признаю, что меня развлекает то, что делает Ослик, но это у меня не вызывает зависти.

 Марадона тоже?

• Нет, завидовать Марадоне это нормально. Он был всем в футболе. Наблюдать его было наслаждением. То, как он чувствовал мяч, не может сравниться ни с чем. Я восхищался им как во время матча, так и на тренировках. Как он останавливался, ходил, отдавал пас… он все это делал особенно. Поэтому я был счастлив, играть с ним в одной сборной.

 Есть преемник Марадоны?

• Мне кажется, что нет, пока ещё нет. И не думаю, что будет ещё такой игрок, как он.

 Для того, чтобы быть форвардом, надо быть эгоистом?

• Немного эгоизма не помешает. Но заметьте, я никогда не был эгоистом ни на поле, ни за его пределами. Я не считаю себя пупом Земли.

 Батистута знает, что такое быть идолом в Италии, его обременяет слава. Она не приносит ему удовольствия. Порой, известность его угнетает. И это его раздражает. Вы превратились в малообщительного человека?

• Да. Я достаточно уединился. Может даже, слишком. Я не делаю многих вещей, которые бы мне хотелось сделать по той причине, что об этом будут говорить. Это нехорошо. Поэтому я стараюсь, чтобы мне не навязывали дел, расписаний и обязательств, сверх тех, которые я уже имею. Например, с журналистами. Мне не нравится, чтобы вмешивались в мою жизнь. Тут я не уступаю.

 Вы настолько уединились, что не можете пойти в кино или за покупками?

• Я никогда не ходил за покупками (смеется). В кино я иду тогда, когда фильм вот-вот снимут с проката, чтобы никого не было в зале. В ресторане у меня есть что-то вроде зарезервированного места. Я плохо воспринимаю преследование. Я себя неудобно чувствую, когда подписываю автографы. Не понимаю, почему люди меня считают настолько важным, чтобы я им что-либо подписывал. С детьми иначе, не проблема, если придет сотня детей за фото или автографом, но если приходит три взрослых человека за тем же…

 Вы тщеславный, Габриэль?

• У меня есть тщеславие, но, думаю, в меру. Ни много, ни мало. Думаю, что это правильно. Мир не вращается вокруг Батистуты.

 Вы все еще думаете завершить карьеру и вернуться в Реконкисту, в Аргентину?

• Возвращение в Реконкисту – это самое замечательное, что могло бы со мной произойти. Но пока еще нет.

 Сколько у Вас детей?

• Трое: Тьяго, Лукас и Хоакин.

 Когда Вы решите вернуться в Аргентину, должны будете узнать их мнение. Возможно, они захотят остаться в Аргентине?

• Я все ночи думаю об этом. Надеюсь, не столкнусь с этой проблемой, поскольку она может быть очень серьёзной. Именно поэтому, каждый раз, когда мы посещаем Аргентину, я стараюсь приблизить их к стране, привить им традиции, нравы…

 Есть два Батистуты, один на поле, другой – вне его?

• На поле у меня проявляется сильный характер. Причем, это происходит естественно, без особых усилий. Вне поля – я “крепкий орешек”, это не значит, что я ищу драки… В жизни ни с кем не дрался.

 Что же такое “крепкий орешек”?

• Я не знаю, как это объяснить. Не могу. Он сильнее меня. Иногда, я хочу сказать другу, что я его очень ценю и уважаю, но не могу, у меня не выходит.

 Вы, как сказали раньше, не думаете исключительно о футболе. Можно Вас считать своего рода бизнесменом?

• Если бы моим занятием было только набивать кошелек, я бы сделал многие вещи за деньги. Но я не хотел лезть не в свои дела. Я осторожен. Если не будешь осторожным, риск становится опасным.